|
Сны, сны, сны. Чего только не происходит с нами во сне. У себя в постели, за глухо-наглухо закрытой дверью, не удаляясь физически никуда, не встречаясь ни с кем, разве мы не передвигаемся во сне?
Разве мы не встречаемся с другими людьми, не переживаем эти встречи с болью или радостью — страдаем, любим, погибаем, спасаемся? Даже летаем! Даже, что не менее удивительно, решаем задачи, которые, бодрствуя и напрягая ум, не можем решить.
Значит, трудимся и во сне. Сон не считается с законами логики, с нами может произойти самое невероятное.
Но мы следуем строжайшей логике, когда во сне решаем задачу, вставая утром с готовым и точным решением, — садись за стол и записывай! После всего этого можно ли утверждать, что сон — уход от действительности?
Все, что происходит с нами во сне, все же происходит. Меняется ритм сердца, его биение замедляется или ускоряется, и это — реально. После дурного сна — меняется, после доброго — тоже. Реально. Мы улыбаемся во сне.
И плачем. Кто скажет, что это не так?Можно ли описать пережитое во сне, казалось бы причудившееся только? Но ведь почему-то причудилось одно, а не другое, — для этого были причины.
Почему приснилось мне, а не кому-нибудь другому? Разве не есть нечто в высшей степени значительное в том, что, закрыв плотно глаза, мы видим? Видим то, что не могли видеть глазами широко открытыми.
Значит, есть и такое зрение, которое вбирает в себя нечто и тогда, когда глаза закрыты, крепко сомкнуты, и освещает внутренним светом. Что же это? Есть, значит, и другой мир, мир сна и сновидений, чувственный, богатый, огромный. Трудно постижимый, но все же постижимый. Нет, это не другой мир, а все тот же — наш. Просто надо признать, что границы реального мира значительно шире, богаче, чем наши знания о нем.
Это действительно так. Известно, какое огромное внимание уделяют снам и сновидениям физиология, психология, психиатрия. Многое, все еще многое за пределами наших знаний. Но правда и то — можно этим гордиться, — что мы все дальше и дальше, все глубже проникаем в реалии сложного и зыбкого мира. И это поднимает нас все выше и выше в раскрытии его тайн.
Ночью проснулся с четко сложившейся во время сна фразой, которую записал тут же, слово в слово: «В зависимости не от правды, а от отношения к ней...»
Очень странно! Что-то предшествовало возникновению фразы в моем сознании. Что-то снилось, какие-то события, столкновения, разговоры, — и забылись, стерлись из памяти. А слова остались.
Возможно, что с кем-то спорил об отношении к правде — неужели правда действительно меняется от отношения к ней? Всегда ли она в состоянии отстоять себя? Почему она должна отстаивать себя, разве она не убедительна сама по себе? Я снова засыпаю с этими мыслями. И еще какими-то, которые к утру забыты.
Но на прикроватном столике нахожу записанными эти слова:«В зависимости не от правды, а от отношения к ней». Действительно, не зависит ли сама правда от нашего отношения к ней? Безразлична ли она к этому?
В психиатрии есть школа, которая придает большое значение толкованию сновидений. Человек забыл случившееся, потому что помнить, знать было страшно. Он запер на замок то, что хотел спрятать от самого себя. И это, подавленное, находило извращенный выход, порождало всякие фобии, проще говоря, страхи.
С которыми трудно жить. Которые уводили в болезнь.
Как добраться до причины, как помочь человеку, как прорваться к потаенному и больному в сознании? Но во "сне, когда ослабевает контроль, это подавленное себя обнаруживает. Обнаруживает, когда человек расслабился.
А может быть, и не расслабился, а собрался с силами, чтобы бороться, отстоять себя. Если приснилось, пробилось в сознание, значит, была необходимость, преодолевшая препоны, которые ставило памяти бодрствующее, контролирующее сознание.
|
